– Эва, Эва, очнись! – Оля крепко прижимала меня к софе одной рукой, а второй, видимо, готова была отвесить мне очередную пощечину. – Эва, это я!

Испуганное лицо подруги белело в темноте, такое знакомое, родное и обычное, что я, не выдержав, разрыдалась.

Оля крепко прижала меня к себе, гладя по волосам и приговаривая, что это был всего лишь страшный сон. Потом, когда рыдания стихли, она отодвинула меня и, крепко держа за плечи, строго потребовала рассказать, что мне приснилось.

И я рассказала. По мере рассказа лицо подруги смурнело, она принялась нервно сплетать волосы в косу, перекинув ее через плечо, и кусать губы. Я заикалась, зная, что сейчас придется вспомнить ту женщину-змею, которую видела, но Оля меня остановила. Резко встав, она принялась доставать из ящиков свечи, расставлять по всей комнате и зажигать одну за другой. Я следила за ней, притихшая и напуганная своим сном, не до конца понимая, что же она хочет сделать.

– Наши сны подчас иррациональны. Но они отражают то, что нас действительно беспокоит. Вцепляется, словно крючьями, в наше сознание. То, что бродит так глубоко в тебе, что ты сама никогда не сможешь вытащить наружу без чьей-то помощи. Сядь сюда лицом ко мне. – Тонкий палец Оли властно указал на небольшую банкетку, что стояла перед зеркалом. Тем самым, в котором я видела свой кошмар. Я отрицательно замотала головой, вцепившись пальцами в свои колени.

Оля вздохнула и снова села рядом со мной.

– Послушай, это был всего лишь сон. Ты не одна, я рядом с тобой, и ничего плохого не произойдет. Ты же не веришь в магию, и никогда не верила.

Я, закусив губу, кивнула и, чувствуя, как у меня предательски дрожат колени, села на банкетку, ощущая идущий от висящего на стене зеркала холод. Сейчас я уже не была так уверена в своем воинствующем неверии в сверхъестественное.

– Хорошо, молодец. – Оля оттащила кресла из центра комнаты, отодвинула журнальный столик, поставила кругом семь мелких курильниц, а потом принялась наполнять их какими-то травами, и я, беспокойно покосившись на это, робко осведомилась о том, чем она собралась меня окуривать.

– Не тебя, а себя, это раз. А два – ты себя и так уже окурила, только я и подумать не могла, что тебя так ночью вштырит, – припечатала подруга, а я поняла, что она говорит про выкуренную мною сигарету из тех, что дала Илона.

– То есть этот сон, он из-за той сигареты? В ней был какой-то наркотик? – Я судорожно размышляла о том, почему Илона дала мне их. Неужели я все же обманулась на ее счет и ее хорошее ко мне отношение всегда было лишь маской?

– Нет, ну не совсем нет, но по большей части. Сигарета это только… оформила. Ох, не отвлекай меня, я отвечу на все твои вопросы после. – Оля устраивалась на полу, усаживаясь напротив меня, распуская волосы и поджигая чаши с углем и травами.

– После чего?

Белый дым взметнулся под потолок семью столбами.

– После того, как ты посмотришь мне в глаза.

Я вскинула голову и устремила взгляд на подругу так быстро, насколько только была способна. И утонула в желто-зеленом свете ее глаз.

Я стояла посреди поля, хмельная от запаха цветущих трав.

– Не оборачивайся. – Спиной я ощутила спину подруги и кивнула. – Расскажи мне, кого ты видела?

Набрав воздуха в грудь, я на одном дыхании рассказала про странную женщину с глазами змеи в зеркале, а потом вдруг поняла, что от испуга не обратила внимания на одну важную деталь.

– Оля, я только сейчас поняла, что там отражалась не я. Там была другая девушка, очень похожая, но с другой прической и одетая совсем по-другому.

Я чуть повернулась, думая посмотреть на подругу, но она дернула меня за руку с другой стороны, заставляя стоять ровно.

– Точно? Ты уверена?

– Да. – Я прокручивала в голове сон, что все еще отдавался холодом в животе, но с каждым мгновением моя уверенность лишь укреплялась.

– Что ты видишь сейчас?

– Цветущее поле. Очень много цветов, и они так сладко пахнут…

– Жаль, значит, нужно действовать очень быстро. Стой на месте и делай то, что я скажу. И молчи!

Ольга предвосхитила мои вопросы, и я, с трудом пытаясь удержаться от того, чтобы посмотреть через плечо, замерла.

За спиной зазвучал шепот на непонятном мне языке, а я стояла и смотрела на колышущиеся от ветра цветы. Красные, желтые, они пахли так сладко, что кружилась голова. Я поняла, что не чувствую температуры воздуха и не ощущаю прикосновения лучей солнца, хотя солнечный свет был буквально повсюду.

Кажется, Оля все-таки обкурила меня по второму кругу. Я едва сдержала смешок, но продолжила стоять, вдыхая полной грудью пьянящий аромат цветов и чувствуя, как словно бы становлюсь все легче и легче…

– Обернись.

Я, чуть покачнувшись, повернулась всем телом и даже не смогла поднять руки, чтобы заслониться от летящего в грудь ножа.

Боли не было. Ольга, глядя на меня серьезным, сосредоточенным взглядом, с хрустом провернула нож в моей груди, вздохнула и поцеловала в лоб.

– Не бойся, ты справишься. Это и есть твоя отправная точка. Мы постараемся тебя найти.

И мир погас с моим последним вздохом, когда я упала в это дурманящее море цветов.

Я лежала в постели, не открывая глаз, и думала, что вчера взяла лишку. То ли так повлиял дым от курильницы, то ли вино, которое мы в итоге выпили больше, чем одну бутылку, но такие красочные мультики (пусть и немного пугающие, не каждый день увидишь собственную смерть!) я смотрела только в младшей школе.

Протяжно зевнув, я вдруг поперхнулась и взвыла от боли в груди, там, куда во сне подруга ударила ножом. Распахнув глаза и машинально прижав к солнечному сплетению ладонь, я вдруг поняла, что вовсе не дома у Оли. Убрав руку, я увидела, что никакого смертельного ранения под ней, конечно, не оказалось, но сама я облачена в какую-то несуразную ночную рубашку до пят и лежу в огромной высокой кровати с балдахином, достойной очередного фильма про страдающее Средневековье. Впрочем, оглядев комнату, в которой оказалась, я поняла, что вопрос со Средневековьем спорный; ну разве что, может быть, раннее…

Чем я только не увлекалась в студенческие годы, и реконструкторство, а именно – шитье костюмов и выгул их на исторических фестивалях, занимало в те годы едва ли не большую часть моего свободного времени. Я находила что-то очаровательное в том, чтобы окунуться на пару дней в эпоху прекрасных дам и их рыцарей или во времена, когда Англии досаждали викинги. Примеряла и сама образ суровой воительницы, впрочем, исключительно на костюмированных выступлениях – в бой, как некоторые дамы, я не совалась, было откровенно страшно. И сейчас, осматривая комнату и вороша в памяти все знания, что были мной почерпнуты за тот продолжительный и бурный период молодости, я поняла, что слюдяные пластинки в узких окнах и обшитая деревом комната указывали, скорее всего, именно на раннее Средневековье. Однако товарищи-реконструкторы явно схалтурили – под потолком висел вполне современный полусферический плафон из матового стекла, а у противоположной стены стояло антикварного вида, но все же – трюмо с вполне чистым зеркалом, насколько я могла судить, сидя на кровати.